Недоброе утро.
Не знаю, что эта фраза значит для вас, но для меня это когда утром открываешь глаза и не видишь перед собой лицо любимого человека.
Главное не привыкать. Если привык, то каждое твоё утро превращается в сумасбродное бессмысленное движение.
Мы живём с Фрэнком в одной комнате в общежитии, он всё ещё не приехал от своих родителей.
Ему пришлось к ним поехать на каникулы. Они взяли его тем, что сказали, если он не появится, они перестанут присылать ему деньги.
Шантажисты.
Все они такие.
Учеба занимает много времени, поэтому он, да и я тоже, всё ещё зависим от предков.
Кусок в горло не лезет. Я не могу есть утром, на вкус всё кажется сделанным из заплесневелого пластилина. Только один человек в этом мире может накормить меня завтраком. И он сейчас в своей чертовой деревне у родителей…
Все занятия я провёл в таком сомнамбулическом состоянии, что казалось ещё немного, и я впаду в кому. Моя одногруппница после окончания занятий буквально впихнула в меня чашку кофе с булочкой. Всё-таки есть от этих женщин, хоть какая-то польза.
Весь вечер я молча просидел, смотря на пустую кровать Фрэнка. Вестей о нём не было уже весь день.
Прогулявший по коридору, раздобыл у соседей пачку сигарет и зажигалку, так как сам я курю крайне редко. Я вернулся в комнату и начал курить сигарету за сигаретой, пока не уснул.
Не знаю отчего я проснулся, это сложно объяснить. То ли я действительно что-то почувствовал, а может просто лунный свет слишком ярко светил в глаза. Зажженная сигарета, с которой я заснул, была кем-то затушена. Постель Фрэнка была расстелена, рядом с кроватью аккуратно лежали его вещи. В одно мгновение я покинул царство Морфея. Проснулся и сразу понял всё…
Задыхаясь, я бежал по слабо освещенной лестнице наверх, на крышу. Сердце бешено колотилось, отголоски этого биения звучали в ушах. Фрэнк стоял на самом краю крыши, раскинув руки, как будто пытаясь обнять этот огромный, сияющий разноцветными огнями город, с его вечно спешащими куда-то толпами людей и шумом проезжающих мимо машин….
Я сдерживал себя, как только мог, чтобы не закричать. Людей, страдающих лунатизмом, ни в коем случае нельзя будить. Бесшумно подойдя ещё ближе к Фрэнку, я обнял его, едва касаясь его тела, чтобы не разбудить его чуткий сон.
Так мы и стояли, казалось целую вечность, и только лишь ветер лениво развевал наши волосы. Я держал в своих руках всё самое ценное, что у меня есть. И я бы ни за то не променял это беззащитное, хрупкое, дрожащее от холода тело в моих руках, даже на все богатства мира. Во что бы то ни стало, я не отпущу его-сказал я себе. А если понадобиться - последую за ним…
Наверное, такие моменты и есть счастье. Для меня.
В этот момент Фрэнк медленно обернулся ко мне лицом, с широко распахнутыми глазами, полными страха. Он обнял меня и в его глазах цвета неба засверкали слезы.
Я пытался что-то сказать, спросить, но все слова, которые слетали с моих потрескавшихся от холода губ, уносил безжалостный ветер. Фрэнк наклонился к моему уху и медленно прошептал:
«Пожалуйста,… будь моим…смыслом…»